До какой же степени свидомые "арийцы" выродились!
Неужто свидомизм в самом деле пожирает мозг их владельцев?
Этого типа не переубедят и комментарии в его же блоге.
ъУбитый ребёнок на руках мёртвой матери, разорванной снарядом на куски, и пытавшейся в последнем объятии спасти кроху - таков символ "украинской самостийности".
Письмо матери Кристины Марине Порошенко
Интервью с матрью Кристины
С Натальей и ее младшей дочерью Дарьей я встретились на железнодорожном вокзале Киева. Во взгляде красивой, некогда счастливой женщины, сегодня – глубокая боль, грусть и пустота. На тетрадном листке она написала письмо Марине Порошенко и, сидя в зале ожидания, погрузилась в болезненные воспоминания.
"ЖИЗНЬ ОСТАНОВИЛАСЬ И БОЛЬШЕ НЕТ НИЧЕГО"
— Наталья, примите мои соболезнования! Если в силах, расскажите, что же произошло в тот трагический день, когда погибли Ваши дети?
— В тот день 27 июля, я находилась дома, это было воскресенье. Наши чемоданы несколько дней стояли собранными на пороге, но уже который день мы никак не могли выехать из Горловки. Куда не позвоним, в пансионаты или другие места, везде с маленьким ребенком не принимали. А последние два дня и поезда не ходили. Я уже готова была бежать из дома на дорогу, ловить какую-то машину и договариваться, чтобы нас увезли из города хоть куда-нибудь.
Но вдруг мне позвонил человек, который вывозил из Горловки людей и сказал, что заберет нас утром следующего дня. Наша квартира на 8 этаже дома в центре города, большая и просторная.
Я подошла к открытому окну, из которого, как на ладошке виден сквер и сразу позвонила дочери, Кристине, чтоб поделиться новостью. Она в это время гуляла на улице с моей внучкой Кирочкой. "Кристюша! — кричу я ей в телефон, — все, завтра в 9 утра мы выезжаем! Сначала в Святогорск, а оттуда в Харьков, Днепропетровск или в Одесскую область". Она же мне в трубку от радости: "Ура! — кричит, — Кирюша, мы завтра уезжаем! Ура, бабушка, мы уезжаем!". Я ее спросила: "Кристина, а вы где? — В сквере, — ответила она. — Оставайтесь на месте — говорю, и как только произнесла эти слова сквер начали бомбить "Градом".
Это был первый обстрел города с этих установок. Взрыв за взрывом, огонь, дым и все. У меня мир перед глазами поплыл. Я выбежала из квартиры на улицу с криками "Кира! Кристина! Кира! Кристина!". Пока добежала, в сквере уже было тихо. Детей своих не нашла. Падая через воронки от снарядов, я разбирала траву руками, искала игрушки, но, не обнаружив их, подумала, что все в порядке. У меня была единственная мысль, что они в бомбоубежище.
Я туда, спрашиваю "Детки были?" Люди, увидев, что я в панике запихнули меня вовнутрь, говоря, мол, да детки были. В бомбоубежище не было света и я, бегая там в темноте, трогала голову каждого человека, трясла людей за руки, щупала их. Искала своих детей и кричала: "Кира! Кристина!" никто не откликался.
Всех перетрогала, в каждом уголке кричала и звала своих детей. Потом, кто-то вышел из убежища и вернулся с женщиной-врачом. Она меня чем-то обкалывала со словами: "Вы всех здесь будоражите". А потом мне сказали, что с моими детками все нормально, а ребенок только ручку поранил.
Через пару часов, когда залпы поутихли, мы вышли из бомбоубежища и я побежала в детскую поликлинику, ведь у нас там все рядом: наш дом, школа, сквер детская и взрослая поликлиники, господи, морг на этой территории. В детской поликлинике мне сказали, чтобы я посмотрела во взрослой. Я туда. И тут начался шквал звонков от знакомых: "Идите в морг, идите в морг, идите в морг". Они увидели фотографии моих погибших девочек в интернете. Фотограф из Корреспондента, который был на месте событий и снял моих убитых девочек, тут же выложил снимки в сеть. Это был ад. В морге я своих девочек и нашла. Опознала…
А потом снова бомбежка и это бомбоубежище, из которого всю ночь никого не выпускали. Утром я снова пошла в морг. Но мне не дали забрать их домой. "Зачем, чтоб ваших детей два раза разбомбили?" — сказали мне медики. Хотя бы домой дали их отвезти. Нет — с морга девочек отвезли сразу на кладбище.
29 июля моих девочек очень быстро хоронили. Меня все время торопили: "Быстрее, быстрее" — боялись, что снова бомбить будут. А дальше — все! Дальше, — жизнь остановилась и больше нет ничего. Все — пустота. Дальше просто воешь, как волк и ничего кругом. Вообще ничего.
Политики решили, что я не могу быть ни мамой, ни бабушкой, что мы не можем больше ни радоваться, ни смеяться. Нас всего этого лишили. Я выла, выла. Всю ночь после похорон я спала на их могиле. Ведь какая уже разница, все равно везде бомбят!
— Вы говорите, что девочек после обстрела не видели. Вы знаете, кто перенес тела Ваших детей?
— Это был местный житель Сергей. Он проходил мимо и, увидев моих погибших девочек на земле, собрал их и отвез в морг. Это он сказал в морге, чтоб девочек не разъединяли. Я обратилась к людям через интернет, чтобы найти его и нашла. Он пришел в день похорон. Тогда я не уточнила его фамилию, знаю только, что его зовут Сергей и у него трое детей — мальчики 14 и 4 лет и девочка 13 лет.
Мы с ним созванивались, но с 5 августа он уже не выходил на связь. Я очень хочу снова его найти и никогда больше не терять. Я очень волнуюсь за него, ведь там снова бомбят. Для меня этот человек стал очень родной, а я его опять потеряла (плачет). Пока я была там, он сам звонил мне каждый день. Ведь когда погибли девочки я была не в состоянии вообще о чем-то думать, к тому же день и ночь в бомбоубежищах. Даже на опознание в морг я шла не из дома, а из бомбоубежища. На похороны, почти никто не пришел, ведь в основном все выехали, а те, кто остался просто боялись бомбежек. Девочек своих я сама хоронила.
— Наталья, расскажите, какими были Кристина и Кира?
— Мы всегда жили очень счастливо, а в нашем доме были всегда смех и друзья. Девочки учились, занимались. Мы никогда не ссорились. Пусть и городок маленький, но жили своей счастливой жизнью. Кристина была умницей. Закончила наш Горловский институт иностранных языков. Хотела в жизни много добиться. Девочку свою Кирочку очень любила, она так хотела и так ждала ее рождения. Еще когда с животиком ходила все время говорила: "Когда же Кирочка появится". Она знала, как малышку будут звать, какой она будет.
Когда Кирочка родилась, Кристина ее с рук не отпускала. Кира без конца пела песни — утром просыпалась и со спальни кричала: "Ба! Ба!" — и начинала песенки петь. У нас соседи все смеялись, ведь с первого дня мы ей постоянно пели песенки. Соседи спрашивали, мол, кто у вас там поет? Я пела, Кристина пела. Французские песни ставила и Кирочка уже что-то напевая лепетала.
С шести месяцев мы все время зубиков ее ждали. Утром встаем и в ротик смотрим, в надежде зубик увидеть. Они так и не прорезались. Врач нам все время говорила, что деток без зубиков не бывает, мол, перестаньте смотреть и они вырастут. Но они так и не выросли. До сих пор ощущение, что они просто вышли погулять и сейчас вернуться, а я буду вечером бурчать, что, мол, вы так поздно вернулись, ведь купаться пора. Они каждый раз, когда задерживались, приходили и кричали: "Ура! Бабушка, мы научились ползать!" или "Ура! Бабушка, мы научились ходить!", "Ура! Первый веночек сплели!".
Кирочка только научилась ходить. В этом сквере они гуляли 2-3 раза в день, оттуда почти не выходили, там, в этой траве научились, и ползать, и ходить. Они жили в этом сквере и погибли там.
Кристинка все время торопилась жить. Ей так хотелось жить, все вперед и вперед. Даже Кирочка наша родилась у нее раньше времени — на восьмом месяце беременности...
— Как Вы справляетесь с этой трагедией?
— Падаю в траву и вою как волчица, а когда люди появляются, встаю и держусь. Загород выезжаю и опять вою и вою. Раньше все нужно было: через магазин идешь, и заколочка нужна была, и игрушка. А сейчас — пустота. Идешь и ничего не надо, вообще ничего (плачет — прим. авт.). Тебе не надо ни есть, ни пить, ни эта красота тебе не нужна. А эти дети… кругом дети. Дашу удалось вывезти за два дня до случившегося и отправить в Киев в студенческое общежитие, где она учится. Она когда узнала, что Кристина и Кирочка погибли, навзрыд кричала, что ненавидит людей. По телефону плакала, почему она в Киеве. Рвалась назад в Горловку, хотела бросить учебу. В ту ночь, когда я ночевала на могиле, Даша не смогла ко мне дозвониться. А на следующий день в слезах говорит: "Мама, я приеду". И тут у меня сердце чуть совсем не остановилось. "Даша, — говорю — я буду брать трубку, только не приезжай сюда". И когда пропадала телефонная связь, я бежала со всех ног к трассе, где была связь. Я боялась, что она вот-вот соберется и приедет в Горловку. Я боялась и ее потерять. Ведь у нас с Дашей, кроме Кристиночки и Кирочки больше никого нет, ни бабушек, ни дедушек. Нет родных. Только мы друг у друга были, я, Даша, Кристина и Кирочка. Теперь мы остались в этом мире с Дашей вдвоём.
Запись на странице Кристины за месяц до трагедии
Journal information