В Кремле в свою очередь заявили, что "соглашаться с такими выводами не представляется возможным". Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков напомнил, что этим делом занимаются и российские следственные органы, а обстоятельства катастрофы уже достаточно серьезно исследованы. "Работа будет продолжаться", — сказал он журналистам.
«Третье лицо», тут и гадать не надо, --- это понятное дело сам Путин лично.
Прошло 7 лет. Поляки что-то высосали из пальца.
Сначала поляки говорили, что русские спланировали катастрофу под Смоленском: заложили бомбу, нагнали тумана, отключили аэронавигационное оборудование аэродрома. Теперь, оказывается, диспетчеры виноваты. Которые изначально предлагали лететь польскому борту с высокопоставленными чиновниками на запасной аэродром.
Где они были со своими претензиями все это время? Зачем они опять напоминают некрасивую для Польши ситуацию о том, что их в дупель бухое руководство не дало своим пилотам выполнить требования диспетчеров?
Трагедия, сочувствуем. Но диспетчеры тут не причем, расшифровка эта давно болтается в инете. Или на записи диспетчера "условия хреновые летите на другой аэродром" сказали полякам с какой-то "хитрой интонацией" и поэтому они не поверили и попытались сесть?
Действия российских авиадиспетчеров полностью соответствовали обстановке, что доказано соответствующими экспертизами...
Полякам бы проще (да и логичнее) выдвинуть обвинения:
- против русского тумана (в какой они попали при посадке);
- против русской березы (в какую врезались);
- против России за, то что сделали самолет Ту-154 и построили мемориал в Смоленске, на открытие которого пришлось лететь польскому президенту с гопкомпанией.
Окончательное решение, о посадке принимается пилотами, это правило.
Заходили по радиовысотомеру, искали землю визуально - надеялись опуститься ниже уровня облачности. А там перед ВПП овраг идет, поперек, и уровень земли к началу ВПП поднимается.
Они опустились над оврагом НИЖЕ УРОВНЯ ВПП, после чего и начали стричь деревья. Но они даже и на ВПП не выходили, вышли сбоку от нее.
"Из записи следует, что один из пассажиров требовал посадить борт, несмотря на возражения пилота."
И этим пассажиром был, - министр обороны Польши. Пьяный - в стельку. Так что, - все претензии - к нему. Диспетчера четко экипажу сказали, что условия для посадки ниже минимума. А по внутренней связи тоже было четко слышно как генерал-поляк давил на польских пилотов "...садитесь, садитесь, до вас русские сели, а вы что хуже русских?.."
Кроме того, попытки давления на экипаж оказывал глава протокола польского МИД, который сказал капитану: «Мы будем пытаться (совершить посадку), пока не получится» за 15 минут до крушения самолета.
Качиньский еще в 2008 попытался как-то управлять командиром экипажа (см. Википедию), но тот на ... Президента послал. Все остались живы, но, видно, на роду у этого Качиньского написано грохнутся от собственной глупости и чванливости.
Полякам досадно, что никак не удаётся обвинить Россию в собственных высокомерии и глупости, приведших к гибели почти всего высшего руководства Польши. Как же им не хочется признавать свою вину. А факты против.
Причины давно установлены, только поляки никак не могут принять эти причины. Ибо самолюбие уязвлено если принять их за истину.
Наши отношения с Польшей заходили в тупик еще со времен Ивана Сусанина...
В 1943 году в авиакатастрофе в Гибралтаре погиб тогдашний премьер-министр польского правительства в изгнании генерал Сикорский. Поляки сразу заявили: "недалеко стоял самолет советского посла! Подозреваем!!!"
Прошло 70 лет. До сих пор Институт Национальной Памяти в Польше проводит расследование, ищут кто убил генерала Сикорского. Уже десятки экспертиз, расследований. А русского следа (сюрприз, однако) все нет. Следствие до сих пор продолжается...
Похоже в данном случае следствие будет идти еще дольше. Пока весь мир не забудет пьяный голос постороннего лица в кабине пилотов. Пока не смогут добиться обвинения России. На правду им глубоко.... Плевать. Скажем так.
У Запада есть кодекс который гласит:
1. Если что-то случилось, значит виноваты русские.
2. Если ты облажался сам, то смотри п.1.
И вот так они живут уже более 100 лет. У них мозги по другому не работают уже. Все по шаблону.
Интересно, когда мы услышим это?
ВАЖНО: Госдеп США официально предъявил РФ обвинение в варварских бомбардировках японских городов Хиросима и Нагасаки.
А это под катом, кому интересно, история того полета
[=== Как поляки на рожон пошли ===]
Пролетев Минск, экипаж весело переговаривался. Рейс протекал без проблем, и летчики явно расслабились, предвкушая скорую посадку. Пилоты обменивались как короткими репликами, имеющими сугубо технический характер, так и откровенно личными замечаниями, понятными только им.
В 10 часов 09 минут штурман попросил у командира карту. Спросил о процедyре, связанной с предстоящим приземлением. Командир ответил, что она "еще неизвестна". Второй пилот пояснил: посадочные данные только "частично записаны". "Что с топливом", - продолжал расспрашивать штурман. "Около 11 тонн на посадку", - спокойно отвечал второй пилот. На часах было 10.10. До катастрофы оставалась 31 минута.
Командир корабля определил курс полосы - 259. В этот момент прозвучал первый "тревожный звонок". Странная, казалось бы, не имевшая отношения к предыдущему разговору реплика второго пилота: "Ну земля видна, что-то видно, может, не будет ничего страшного". Но никто не поддержал тему предстоящей посадки. Члены экипажа стали обсуждать погоду в Смоленске. На стенограмме много раз повторяется слово "холодно".
В 10.14 диспетчер сообщил на английском языке борту 101 данные по Смоленску: "Видимость 400 метров".
В 10.17 первые признаки тревоги появились у командира: "Плохо, появился туман, неизвестно, сядем ли". В этот момент в кабине находилась бортпроводница, которая отреагировала на реплику пилота вопросом "Да?". Слышны слова неустановленного абонента (позже станет известно, что это был директор диппротокола МИД Польши Мариуш Казана): "А если мы не сядем, тогда что?" "Упадем", - мрачно пошутил командир, еще не зная, что этому печальному прогнозу суждено сбыться всего через 23 минуты. Казана поинтересовался наличием топлива. "У нас около 13-12,5 тонны", - ответил штурман.
На часах 10.19. Командир президентского борта решил продолжать движение к Смоленску. "Мы подойдем и посмотрим", - говорит он, имея в виду наличие тумана. "Подойдем и посмотрим", - вторит ему второй пилот.
До катастрофы 21 минута. Но пока все идет по плану. "Арусь, ремни застегиваем?" - спрашивает командира бортпроводник. Тот подтверждает: "Ремни застегиваем". Через две минуты в кабину пилотов вновь заходит Казана: "Господин капитан, когда вы уже приземлитесь (далее неразборчиво), могу ли я спросить?"
"Пожалуйста", - вежливо отвечает командир корабля. Но конкретного ответа не дает. "Будем говорить по-русски?" - неожuданно интересуется штурман. "Да", - отвечает капитан.
В 10.23 он сообщил диспетчеру в Смоленске, что приступает к снижению. Тот запросил борт 101 о наличии топлива. "Осталось 11 тонн", - передал на землю командир. "А запасной аэродром у вас какой?" - продолжал выяснять диспетчер. "Витeбск, Минск", - ответил капитан.
До катастрофы - 17 минут. Диспетчер сообщил, что в районе аэродрома видимость 400 метров. Его просят дать метеоусловия - температуру и давление. В этот момент к разговору подключается командир другого борта, совершившего посадку в Смоленске с позывными "044". "Мы приветствуем тебя сердечно. Ты знаешь. В общих чертах здесь полный каюк. Видно метров 400 приблизительно, и по нашему вкусу высота нижней кромки облаков меньше 50 метров значительно", - передал он. В этот момент звучит голос смоленского диспетчера. Он диктует: "Температура плюс два, давление 745, условий для приема нет".
"Спасибо, ну, если возможно, попробуем подход, но если не будет погоды, тогда отойдем на второй круг", - вежливо сообщил о своих планах командир борта президента Польши.
Тем временем второй пилот продолжает расспрашивать своего коллегу, уже совершившего посадку в Смоленске, о том, как они проскочили. "Ну нам повезло в последний момент сесть. Но честно скажу, что можете попробовать, конечно. Но если у вас не получится во второй раз, тогда предлагаю вам лететь, например, в Москву или куда-нибудь", - поделился тот своими соображениями.
"Борт 101, после контрольного захода у вас топлива хватит на запасной?" - снова звучит голос диспетчера.
"Хватит", - уверенно отвечает капитан и просит разрешение на дальнейшее снижение. И получает согласие.
В 10.25 в кабине вновь появился Казана. Он о чем-то расспрашивает экипаж, однако его слова расшифровать не удалось - в этом месте запись неразборчива. Однако хорошо слышен ответ второго пилота: "На их взгляд, примерно 400 метров видно, нижняя кромка 50 метров". Собеседник спрашивает, сел ли вылетевший ранее самолет в Смоленске. Получает утвердительный ответ.
В 10.26 командир корабля произносит ключевую фразу: "Господин директор, появился туман. В данный момент в тех условиях, которые сейчас есть, мы сесть не можем. Попробуем подойти, сделаем один заход, но скорее всего ничего из этого не получится". Что ему говорят в ответ, не слышно. Но командир продолжает: "Если окажется (далее неразборчиво), тогда что будем делать?" И снова тревожно: "Топлива нам так много не хватит для того (далее неразборчиво)".
Вновь к разговору подключается Казана. Он спрашивает о запасном аэродроме. Ему сообщают, что это Минск или Витeбск. Самолет продолжает снижение. Высота 600 метров. "Спроси у Артура, толстые ли эти облака", - звучит голос капитана. Артур - судя по всему, пилот того самолета, который сел в Смоленске. Ответ неутешительный. "Насколько мы помним, на 500 метрах мы еще были над тучами", - говорит собеседник с позывными "044".
"Спроси, прилетели уже русские?" - обращается ко второму пилоту командир.
"Ил два раза уходил и, кажется, куда-то улетел", - отвечает "044".
Время 10.30. До катастрофы 11 минут. Лайнер идет на посадку. "Пока нет решения президента, что дальше делать", - говорит Казана. Похоже, в этот момент Лех Качиньский принимает роковое решение о посадке. Командир подтверждает штурману, что получено разрешение на снижение до высоты круга. "Самое плохое там, что есть дыра, там тучи и появился туман", - подключается к разговору второй пилот.
На пленке дальнейшие переговоры командира корабля с директором Казаной звучат неразборчиво. Но очевидно, что пилотам дана команда попробовать сесть.
В 10.34 второй пилот сообщает о снижении до 400 метров. Выпущены шасси. Вокруг густой серый туман. Звучит предупреждающий сигнал автоматики.
В 10.35 бортпроводник докладывает: "Командир, борт к посадке готов".
"Борт 101, выполняйте третий, радиальное 19", - предлагает диспетчер.
Еще через минуту он предупреждает: "Польский 101, от 100 метров быть готовым к уходу на второй круг".
"Так точно", - лаконично отвечает капитан.
10.38. До аэродрома остается полмили. На борту все спокойно. Отдаются только технические команды, связанные с посадкой. Через минуту в кабине слышен голос главкома польских ВВС генерала Анджея Бласика. Он читает какую-то инструкцию: "Механизация крыла предназначена для (далее неразборчиво)". Кроме генерала в кабине находится директор Казана, но то, что он говорит, звучит неразборчиво. До катастрофы остается две минуты.
10.39. Звучит сигнал тревоги, предупреждающий об опасном сближении с землей. Но экипаж не обращает на это внимания. В 10.40 впервые срабатывает система TAWS, - она сообщает: "Впереди земля". Высота 250 метров. Еще через 30 секунд снова сигнал "впереди земля". Но командир продолжает снижаться. Штурман фиксирует потерю высоты: 200 метров, 150 метров, 100 метров. "Впереди земля", - продолжает бесперебойно сообщать автоматика. Но снижение не прекращается.
Штурман: "90 метров".
Система TAWS требует: "Немедленно наберите высоту". Время 10.40.
Штурман хладнокровно сообщает: "Высота 80 метров".
"Уходим", - не выдерживают нервы у второго пилота. На записи слышно, что автоматика в кабине буквально взбесилась. Штурман продолжает отсчет: "60 метров, 50 метров, 40 метров".
"Наберите высоту", - требует система TAWS. Вокруг ни одного просвета в облаках. "30 метров", - взволнованно сообщает штурман. "20 метров". В кабине непрерывно звучат сигналы автоматики, предупреждающие о смертельной опасности. Летчики молчат.
В 10.41 бортовые самописцы зафиксировали шум от столкновения самолета с лесным массивом. Слышен крик второго пилота "кyрва". Диспетчер еще пытается в последний момент спасти ситуацию. "Уход на второй круг", - кричит отчаянно он. И еще через секунду жуткий крик находившегося в кабине пилотов директора Казаны: "Кyрвааааа...".
На этом запись прерывается. На часах 10 часов 41 минута 05 секунд.
Journal information